Глава «Роскосмоса» Дмитрий Рогозин рассказал в интервью РБК, как будет добиваться прибыльности госкорпорации, о своем отношении к делу Кудрявцева, конкуренции с Илоном Маском и спорах с ФСБ по поводу OneWeb
За последние месяцы российскую космическую отрасль сопровождала серия громких скандалов: уголовное дело о госизмене против 75-летнего ученого, авария корабля «Союз» с экипажем на борту, загадочное отверстие на борту МКС и доклад Счетной палаты о нарушениях на сотни миллиардов рублей. Об итогах прошедшего года, а также долгах предприятий «Роскосмоса», планах реформирования госкорпорации и непростом выборе своей должности РБК поговорил с гендиректором «Роскосмоса» Дмитрием Рогозиным.
Госкорпорация — это материнская компания, состоящая из тематических департаментов. Они отвечают за реализацию нескольких федеральных программ в области космоса, в частности за Федеральную космическую программу, госпрограмму вооружений, программу развития ГЛОНАСС и т.д. Соответственно, департаменты контролируют работу предприятий спутнико-, двигателе- и ракетостроения, запрашивают экспертизы в научных отраслевых институтах. Плюс в составе «Роскосмоса» есть договорно-контрактная служба, есть финансово-экономический блок, впервые появился административный блок, полностью переформатирован из-за негодных результатов прошлой работы строительный блок. Потому что у нас 200 объектов стройки, в том числе большая стройка впереди по Восточному.
В узком смысле «Роскосмос» — это 650 высококвалифицированных сотрудников, в том числе пришедших по моему приглашению из аппарата правительства, Минобороны, ФАС, финансовых институтов. Но костяк составляют профессионалы-ракетчики. R работе вернулись ряд очень заслуженных специалистов, рад, что они составили основу моей команды.
В широком смысле «Роскосмос» состоит из 190 тыс. работников десятков предприятий, некоторые из которых уже представляют собой интегрированные структуры. Есть два боевых холдинга — Ракетный центр им. Макеева и Московский институт теплотехники. Они отвечают за создание технической основы РВСН [Ракетные войска стратегического назначения] и морских стратегических ядерных сил.
Что касается работы по интеграции других предприятий, то здесь мы руководствовались рабочей логикой, которую мы выработали и считаем абсолютно правильной. Еще несколько лет назад «Роскосмос» и его предприятия делали девять бортовых машин. Американцы со всеми их предприятиями делали четыре. Когда мы оказались в условиях санкций, внешних ограничений по закупке электронной компонентной базы и специальных материалов, то, развивая собственную компетенцию, мы понимали, что всё равно всё сделать сами не можем. Ни одна страна в мире не делает все элементы микроэлектроники, даже США. Поэтому нужна была оптимизация конструкторских задумок — некие универсальные решения. Мы начали с создания советов главных конструкторов различных предприятий, а потом перешли и к промышленной консолидации предприятий в интегрированные структуры. Первой из них станет холдинг ракетного двигателестроения, создаваемый на базе НПО «Энергомаш»
Совместно с Москвой мы создаем здесь инженерно-конструкторский центр наших ведущих столичных предприятий. У нас около 50 тыс. работников живут и работают в Москве. Есть смысл собрать их вместе, создав для них современные рабочие места. Здесь же обустроятся базовые космические кафедры наших профильных вузов — МГУ, МГТУ им. Баумана, МАИ и других образовательных центров. Построим технопарк, создадим условия для работы частных космических компаний.
Даже если у нас не было бы ресурсов, их нужно было бы найти ради реализации амбициозной цели и это должно сплотить отрасль. Надрыв для решения глобальной стратегической задачи, а не копание в себе и самоедство — только это может спасти «Роскосмос».